Надя плакала, но это были светлые слезы. Господь призвал к себе одного раба Василия и даровал другого ей в утешение.

Катерина Андреевна довольно долго пребывала в глубокой неутолимой печали. Ее жизнь опустела совершенно. Не было дня, чтобы она не призывала своего Васеньку, терзая и укоряя себя за то, что мало любила мужа. Воистину, только потеря заставляет нас оценить то, что имели, по-настоящему! Какой пустой, глупой и холодной она казалась самой себе! А как ей теперь не хватало дочери! Как она, что с ней? Здорова ли?

Постепенно ясность мысли возвращалась. И Катерина Андреевна с беспокойством осознала, что Роев уехал в Париж за Надей. Она пыталась восстановить в памяти их разговор перед его отъездом, но ничего толком не вспомнила, потому как не поняла. Почему это вдруг Владимир срочно поехал ее искать? И как он собирается это сделать? Видимо, он что-то узнал о Наде, но побоялся ей сказать. Но что же тогда? Господи, неужели ты и девочку мою отнимаешь?

Ковалевская изнемогала от ожидания и неизвестности. Каждый день гоняла горничную к Роеву на квартиру, нет ли каких известий. Время шло, новостей не появлялось. Катерина Андреевна совсем извелась. Она снова направилась в дом Верховских, просто потому, что надобно было куда-то пойти. На что она рассчитывала? Может, на этот раз ей удастся узнать, где скрываются любовники, и возможно, таким образом помочь Владимиру в его поисках.

Она явилась в княжеские апартаменты и к своему удовлетворению нашла там, кого хотела. Княжну Татьяну Аркадьевну. Княжна приняла гостью и не скрывала своего удивления. Катерина Андреевна принялась довольно резко требовать от хозяйки дома, чтобы та объявила ей адрес беглецов. Ведь, без сомнения, княжна поддерживает связь с племянником. Та решила, что несчастная вдова и мать лишилась рассудка, и заявила, что не знает ровным счетом ничего. Катерина Андреевна ушла в великом раздражении, проклиная и тетку и ее развратного племянника.

Дома ее ждал толстый конверт, украшенный многочисленными печатями. Ковалевская набросилась на него, от волнения не могла открыть и, наконец, извлекла письмо. Владимир Иванович подробно и обстоятельно излагал события, начиная с несостоявшегося поединка. Он с мельчайшими деталями расписал, как нашел Надю, их скоропалительное венчание, появление на свет Васи. Катерина Андреевна, читая письмо, несколько раз вынуждена была прерываться, чтобы дать волю слезам и эмоциям. Она не могла поверить, что Роев не сказал ей о мнимой смерти Нади. Вот почему Верховская смотрела на нее сегодня как на полоумную, с гримасой жалостного недоумения!

Последняя часть послания посвящалась Васеньке, его разным достоинствам, которые молодой отец перечислял с превеликой нежностью. Ковалевская испытала настоящее потрясение от этих строк, понимая, о чьем ребенке идет речь. Может, Владимир святой? Она готова была в это поверить, ведь иначе как чудом все происшедшее не назовешь! В конце письма сообщалось, когда семейство Роевых прибудет в Петербург. А далее шли просьбы похозяйничать в холостяцкой квартире Владимира Ивановича, чтобы приготовить ее к приезду семьи. Дочитав письмо, Ковалевская бегом бросилась в храм Владимирской Божьей Матери, упала там на колени и долго благодарила Бога за то, что он сжалился над ней и услышал ее молитвы.

Катерина Андреевна ожила прямо на глазах. Уже на следующий день она энергично распоряжалась в квартире Владимира Ивановича. Радостное возбуждение, которое нахлынуло на нее, омрачалось только одной мыслью. Как-то они встретятся с дочерью? Какой она стала, как сложились между супругами отношения? О Васеньке, внуке, она не беспокоилась. Уж если Роев относится к нему как к родному, она и подавно его полюбит. Ведь рожден-то он был ее Наденькой!

Наконец настал долгожданный день. Ковалевская побоялась ехать встречать на вокзал. А вдруг дурно станет, вдруг истерзанная переживаниями душа не вынесет радости встречи. Она осталась ждать в доме Роева. Вот послышался звук подъехавшей коляски, захлопали двери, зазвучали голоса. Ей казалось, что она полетит птицей навстречу своей ненаглядной девочке, но силы оставили бедную женщину, ноги отказывались идти. Она смирилась и ждала в гостиной, со страхом прислушиваясь к шуму прибывших и к стуку своего сердца. И вот дверь отворилась, и на пороге возникла молодая женщина. Катерина Андреевна знала, что это Надя, некому больше быть. Однако то была она, ее девочка, и вместе с тем не она вовсе. Не существовало больше наивной, чистой, светлой и искренней Нади. У дверей стояла уставшая женщина с потухшими глазами. Дочь же в свою очередь с ужасом увидела перед собой старуху, еще не утратившую остатков прежней красоты, но все-таки старуху. Особенно ее поразила седина матери. Ведь она запомнила ее с черными волосами!

— Маменька? — тихо прошептала Надя и нерешительно шагнула вперед.

Катерина Андреевна хотела встать, но ноги подкосились. Она со стоном протянула руки, и Надя припала к ее коленям. Потом они что-то говорили друг другу, плакали, целовались и снова плакали. И может быть, это продолжалось бы до бесконечности. Но в комнату вошли Владимир Иванович и нянька с ребенком. Ковалевская с трепетом взглянула на малыша, боясь увидеть в его чертах признаки ненавистного соблазнителя. Но что можно разглядеть в чертах невинного младенца, кроме его первозданной чистоты?

— Чудесный ребенок! Просто ангел! — воскликнула она.

— Ангелы бестелесные, им пища полагается духовная, а нам, скажи, сынок, подавайте пищу земную! — засмеялся Роев.

Надя заволновалась, решив, будто мальчик уже голоден, и она с няней поспешно удалились.

— Володенька! Да хранит вас Бог! Есть ли еще на свете человек, подобный вам! Ваша благородная душа… — Катерина Андреевна захлебнулась в потоке слов, пытаясь выказать зятю свои чувства.

Роеву стало неловко. Ковалевская сделала движение, которое он принял за желание пасть перед ним на колени. С испугом он подхватил ее и позволил запечатлеть на себе благодарственные поцелуи, пришедшиеся куда попало.

Потом семейство до ночи обустраивалось на новом месте. Уже поздно, испив последний раз чаю в столовой, Катерина Андреевна собралась к себе. Надя пошла проводить мать в переднюю.

Ковалевская ощущала себя почти счастливой. Она даже посмотрела на себя в большое зеркало и, как бывало, игриво сдвинула шляпку чуть набок. Надя сзади прижалась к матери. Как ей стало хорошо и спокойно! Одно больно невыносимо. Нет папы! Уже почти в дверях, целуя дочь, Ковалевская тихо произнесла:

— Люби Володю, Наденька, он святой! Ты же умная девочка! Я вот мало любила твоего отца, за что корю себя каждый божий день. Не повторяй моих ошибок, Надя! Цени то, что есть хорошего в жизни и в том человеке, с которым тебя свела судьба!

Катерина Андреевна, пробыв день с молодой четой, сразу поняла, они живут вместе, но они не супруги. Отношения Роевых скорее дружеские, нежели чувственные. И сколько времени Надя будет привыкать к мужу? Как долго протянется этот прохладный период? Когда она позволит ему дотронуться до себя и действительно стать его женой?